Участник проекта
Авторейтинг:
Гуру
(4320-83)
 Звание:
Старейшина
Репутация:
Круль
|
|
Тема: Джон Брайер
| для ответа необходимо зарегистрироваться |
Джон Брайер родился в семье шулера-картежника, Роберта Брайера и рядового армии НКР Джейн Эйнсли.
Родители Джона познакомились в казино НКР, когда Джейн была в увольнении. Тогда стайка бравых девчат, которые только пятнадцать минут назад сменили разгрузку на платье, а портянки с сапогами на чулки и туфли.
Положив ногу на ногу Джейн, уже слегка навеселе, в кругу подруг, потягивала какой-то коктейль, когда к их тесному кружку у стойки подошел мужчина в дорогом пиджаке, который забавно контрастировал с рваными джинсами и обшарпанными кедами. Волосы его были черные, зачесанные назад и обработанные лаком. Глаза лукавые.
- Девушка, мы с вами нигде раньше не виделись? – спросил он, улыбнувшись.
Вся стая солдаток прыснула и засмеялась.
- Я вижу, у вас тут весело. Я могу показать пару фокусов с картами. А как тебя, кстати, зовут? – продолжил джентльмен в кедах.
Эта встреча произошла вечером 30 декабря 2252 года.
В 2260 году в семье произошла трагедия. Джейн Брайер вернулась из патруля в довольно эксцентричных обстоятельств. А именно – с огромной дырой в боку, большой дозой МЕД-Х в крови, и на плащ-палатке. Товарищи немедленно отнесли ее в медицинский пункт, чтобы хотя бы остановить кровотечение, когда были сняты бинты, то стала понятным бессмысленность оказания какой-либо помощи. Под бинтами обнаружили сплошное кровавое месиво. Даже самый хладнокровный хирург побледнел.
- Бог мой, что это было? – воскликнул он.
- Винтовка Гаусса, - ответил Патрик Майерс, сержант, который, отведши глаза в сторону, курил уже не первую и не вторую за этот день сигарету.
Отец Джона прибежал с сыном уже когда Джейн отдала Богу душу.
- Поздравляю вас, мистер, - до сих пор Джон с яростью вспоминает эти слова сержанта с сигаретой, - ваша жена, Маргарет…
- Вы хотели сказать, Джейн, - процедил Роберт сквозь зубы.
- Да, да, Джейн, геройски исполнила свой долг, защищая идеалы свободы, демократии и цивилизации. Это большая потеря для всех нас.
После этого случая убитый горем отец стал часто проигрываться и с горя напиваться. Чтобы хоть как-то справляться с долгам отца и с собственным желудком, молодой Брайер вынужден был искать работу. И он ее нашел в ремонтной мастерской старика Карла. Там ему приходилось потрошить самые различные технические изыски: от оружия до самых настоящих автомобилей. Сам же старик Карл, жадный старичок с вечной издевкой в голосе, стал для Джона старшим товарищем, у которого он многому научился.
Карл был богом местной детворы – не больше и не меньше. Только он умел мастерить фейрверки, и разнообразить будни бедноты.
Когда Джону исполнилось 18, то он решил посвятить себя военной службе. Первым об этом решении узнал Карл.
- Джонни, а ты в курсе, что на войне тебя ненароком убить могут? - насмешливо прокомментировал это решение трухлявый старичок, отворачиваясь от фрезеровочного станка, и приподнимая с лица защитную маску.
- Все лучше, чем всю жизнь копить карточные долги, как мой отец, - немедленно выпалил Брайер, и Карл, покачав головой, снова принялся за свое вечное дело.
Проходя обучение в армии, рядовой Брайер сразу отличился особой исполнительностью и преданностью НКР. За два года обучения он был назначен старшим своего взвода.
Несколько лет он ходил в патрулях вокруг бывшего Шэйди Сэндс, что его крайне возмущало. Так как НКР уже громко заявило о себе в то время, территория вокруг города была самым безопасным маршрутом патрулей, из-за чего крови Джон до поры до времени не видел.
Боевое крещение он получил, когда его взвод отправили на охрану торгового каравана. Маршрут был опасный, о чем бюрократы им сообщить, как всегда, не посчитали нужным.
Шли они на северо-запад. Куда именно – было известно только торговцу, который по совместительству играл роль главы похода. Путь должен был занять около месяца.
Не сказать, чтобы нападение произошло внезапно. Когда вдали замаячили несколько фигур, торговец, бывалый человек, не особенно-то занервничал. Однако через несколько минут размытые очертания на фоне калифорнийской пустыни приобрели четкую форму в виде двух десятков супермутантов. Сослуживцы Джона и их жалкая оборона была просто-напросто сметена этими жертвами ФЭВ. Произошло все быстро. НКР-овцы успели только достать оружие и выпустить пару пуль, когда в застоявшемся горячем воздухе засвистели пули и ракеты из гранатометов. Брайера вывел из строя взрыв ракеты, которая разорвалась на расстоянии десяти шагов от него. Стоящему рядом караванщику осколок попал в лицо, от которого после этого мало что осталось. Этот кусок мяса, взрывной волной, и опрокинул Джона, который потерял сознание.
Тогда ему повезло: будучи не самыми сообразительными созданиями на пустоши, мутанты не стали проверять, кто ранен, а кто убит.
Очнулся Брайер от того, как чьи-то руки дотронулись до его сонной артерии. Одну из этих двух рук он схватил резким рывком руки, на что ответом ему был визг испуга. Источником визга оказалась глотка девушки, Элеоноры Лэнгли, которая была недавно перенаправлена в его взвод. По ее лицу было видно, что она растеряна и испугана. После взаимного осмотра на предмет ранений, они нашли друг-друга невероятно везучими. Элеонора отделалась царапиной, а Брайер – сильными ушибами. После некоторых поисков эта двоица нашла чертову дюжину солдатских жетонов и троих тяжелораненых товарищей. Телега была разграблена, брамин убит. Вдали виднелись очертания блестящего огнями города, огни были особенно отчетливы из-за спускавшихся сумерек. Так как на поход обратно не хватило бы ни сил, ни продовольствия, Джон принимает решение впрячь в телегу себя и Элеонору, и катить раненых в этот ближайший город. Город назывался Нью-Рино, и его огни будущему сержанту придется вспомнить еще не раз.
За геройский (или, как любил поправить это слово Брайер, единственно возможный в той ситуации) поступок, Джон был удостоен звания сержанта и медаль за отважные действия в трудных обстоятельствах. Награждение проводил полковник Патрик Майерс.
- Сэр, двоим из выживших ампутировали конечности. Еще тринадцать человек погибли. Их семьи получат денежную компенсацию?
- Сынок, их семьи должны быть рады, что их сыны и дочери сложили голову во благо отечества и…
- И то, что их сыны остались инвалидами, или пошли на корм богомолам, сэр? – сделав особенное ударение на слово «сэр», ответил Брайер.
Полковник, спокойно сделав затяжку, ответил.
- Ты никогда не поднимешься выше сержанта, сынок. Никогда.
После этого и начался особенный перелом в душе Брайера.
- Нора, что сраные бюрократы выделили нам поесть? – спросил сержант, умывая руки от смазочного машинного масла и селитры свои руки в чудесной, кристально чистой реке Колорадо. Если верить офицерам, то скоро Колорадо должна будет окраситься в красный цвет. А не верить офицерам повода не было.
- Недоваренная тушенка из брамина. Но это все для обычных смертных. А для нас с тобой этот кусок брамина превратится в аппетитный бифштекс, - подмигнула Элеонора Брайеру.
- Вы забыли, мэм, - подхватил игру Брайер, - что вы не единственный волшебник на этом берегу Колорадо. Именно поэтому этот кусок металлолома превратился в исправную боевую винтовку.
И вот, наконец, битва за Дамбу. Майерс не упустил случая попытаться избавиться от своего «любимчика» Джонни, и поставил его в самое пекло – прикрывать тактическое отступление в Боулдер Сити. Отряд его играет роль заграждения на пути передовых отрядов Легиона. По плану отряд Брайера должен отступить с позиции последним, как можно дольше потянув время.
Линия Брайера (как он называл свой участок) представляла собой несколько траншей, располагавшихся рядом с берегом, на который будет произведен удар Легиона. Нижняя траншея была у подножия холма, и в ней находился сам Джон, верхняя была на его вершине. Проверив свой пулемет, он подозвал к себе поближе Элеонору, чтобы не потерять ее в суматохе боя, и приготовился.
Солнце, восходившее с той стороны реки, своими красными переливами в небе и облаках, определило характер столкновения еще до того, как первая пуля просвистела над Колорадо.
Где-то вдалеке слышалось, как какая-то важная шишка читала речь, которая через какие-то промежутки времени сопровождалась радостными возгласами солдат.
«Ура!»
«И чья-то мать упала в пыль, скорчилась в слезах», - подумал Брайер, скрежеща зубами.
«Ура!»
«И раскололась от свинца тупая чья-то голова!»
«Ура!»
«И снова шлюха в подворотне бюрократа родила…»
«Ура, ура, ура!»
Тут солнце блеснуло особенно ярко, и на оранжевой поверхности реки появились лодки. Сотни лодок.
- Стрелки, приготовиться! – крикнул Брайер, и вскинул наизготовку охотничью винтовку.
Все ближе и ближе легион.
- Огонь!
Единый гул выстрелов прозвучал над линией Брайера, и вот уже слышны крики боли на лодках, которые уже готовы причалить.
Пока что сержанта еще поддерживают обычные войска, но это ненадолго. И вот легионеры волной помчались на ряды противника, вооруженные самым разнообразным оружием: от простых мачете до автоматического оружия и гладиев. Брайер кинул в сторону винтовку и взял в руки пулемет. Целей было так много, что целиться не было особенного смысла. Через несколько секунд, когда враг подошел ближе, в воздухе раздался протяжный свист, а через мгновение – отчаянный крик в траншеях. Копьеметатели.
Совсем рядом послышался короткий всхлип знакомого голоса.
- Нора! – крикнул сержант, увидев, что его подруга пронзена копьем в грудь. Ранение было, по всей видимости, смертельно. Кровь попала в легкие.
На помощь совсем не было времени. На траншею накинулось несколько десятков солдат с рукопашным оружием из первой волны атаки. Джон успел надеть на руку в кожаной перчатке кастет. Как только мечники противника достигли траншеи, так один из них получил по носу железом, и разразился криком, выронив свое оружие. Сержант, недолго думая, поднял его, и следующего своего противника уже встретил острием гладия.
Через несколько минут все было кончено. Первая волна отбита. Однако, выглянув из траншеи, Брайер увидел, как уже на их берегу происходит построение следующей волны. В груде трупов искать друзей и товарищей было уже бессмысленно. Сержант, заткнув за пояс трофейное оружие, вынул из кобуры свой пистолет, и кинулся к холму. Он хотел как можно быстрее пробежать адскую могилу протяженностью в пару сотен метров, как увидел солдата, который, свернувшись в три погибели, как в утробе матери, закрыл лицо руками. На каске его была повязка с красным крестом.
«Забавный инстинкт, даже через несколько десятков лет после выхода из лона матери, трудные минуты собственно беспомощности мы встречаем в позе имбриона», - пронеслась мысль в голове Джона Брайера, который потерял в траншее всех своих товарищей.
Сержант, подбежав к солдату, тряхнул его за плечо, на что тот отзывается только внимательным взглядом леденящих глаз.
- Отступаем к Боулдер-Сити, - тихо сказал Брайер, и, подняв на ноги медика, побежал впереди группы выживших после адской бойни.
Добежали. Успели. Брайер падает на четвереньки около позиций саперов. Взрыв. Город обрушивается на преследующих их Легионеров. Слышен призыв к атаке. Сержант поворачивает голову обратно. Толпа парней с горящими глазами кинулась в рукопашную вместе с ребятами, которые только что улепетывали от таких же парней, только одетых по-другому. Джон же лег на спину, и уставился в посеревшее небо.
Вечер. Солнце уже зашло. Керосиновая лампа отбрасывает тусклые отблески света на жестяные стены и столик, который ему принесли благодарные товарищи черт знает откуда. На груди висит еще один кусок серебра круглой формы на ленточке. На столе сундучок со сбережениями на черный день. Рука кладет на стол заряженный револьвер, и достает со дна сундучка черно-белую фотографию, а затем бережно укладывает ее на стол. Пальцы рук скрещены, глаза пусты. Рука тянется к пистолету, нажимает на курок. Кольцо холода обозначает железный ствол у виска. Указательный палец уже лежит на спусковом крючке. Пара секунд, чтобы решиться, и все.
И тут раздается адский грохот. Кто-то тарабанит в дверь коморки Джона Брайера.
«Твою сраную шлюху-мать! Убью дурака!» - зло подумал Брайер, открывая дверь.
На пороге стоит тот самый солдат, которого Брайер спас в траншеях, который не хотел ехать на войну из-за жены и детей, Фрэнк Петерсон.
Он врывается в хижину и захлопывает за собой дверь. И начинает какой-то рассказ о жене, о детях, о медицине, о реках крови в лазарете, о бюрократах. И тут в рассказе Петерсона промелькнуло имя Патрика Майерса. Лениво слушаювий до этого момента сержант проявляет интерес к словесным потокам Фрэнка. Под конец тот предлагает сбежать. Брайер, отвернувшись от говорящего, посмотрел на фотографию на столе.
- Хорошо, пойдем, - говорит он медику.
Бежать пришлось в гору, чтобы прыгнуть прямиком в воды великой американской реки. Или расшибиться насмерть о прибрежные скалы. За беглецами уже снаряжена погоня, по пятам идет патруль. Фрэнк – видит Брайер – отстал от него. Однако подождать отстающего означало попасться самому. Достигнув обрыва, бывший сержант прыгает с него, думая, что они оставили с носом преследующих. Вот вода обволакивает его тела, вышибая из него дух. Быстро перебирая ногами и руками, Джон всплывает на поверхность. Оглядывается на скалы, вокруг себя – Петерсона нигде не видно.
«Дьявол», - с тоской подумал дезертир, и, расслабившись, отдал свою судьбу на волю течения реки.
А течение вынесло его достаточно скоро на какой-то пляж.
Первым делом нужно было избавиться от всего, что выдавало в нем сержанта. Оторвав от рукавов лычки, сорвав с шеи жетон, и сняв с себя бронежилет с надписью «NCR», Брайер все это закопал в песке во время отлива.
После недолгих скитаний, к своему счастью, не встретив ни одного НКР-овского поста, Брайер набредает на торговый пост 188. Удостоверившись, нет ли там бойцов под медвежьим флагом, Джон решается обменять свою одежду на другую. Однако бывалых торгашей было не так-то просто провести: караванщик, которому дезертир пытался втюхать свою одежду, распознал в ней остатки снаряжения НКР, и пригрозил сообщением местным властям республики.
Джон, разъяренный такой смелостью ничтожной блошки, тихо вынул гладий из-за пояса, и тот незаметно оказался между ног торгаша.
- Послушай, дружище, я же тебе яйца отрежу. Я уже неделю в этом таскаюсь – даже знаки отличия посрывал, чтобы побыстрее продать, - с угрозой голосе сказал Брайер.
- Он ведь правда отрежет. Соглашайся, это выгодная сделка – донесся до ушей Брайера знакомый голос, на который он даже не повернулся, опасаясь фокусов со стороны караванщика.
- Ну… хорошо! Пятьдесят крышек!
Так и встретился Джон Брайер со своим товарищем, с которым ему предстояло перетоптать всю Мохаве.
|
